Что ты знаешь о Настоящей Депрессии? Я расскажу тебе о ней всю правду.
Нет, это не та шмакодявка, которой достаточно шоппинга, новой прически и двух кусочков торта. Та, которая лечится водопадом слез, сигаретами и трескотней на кухне с подругами. О ней и упоминать не стоит.
Настоящая депрессия
Настоящая Депрессия — серьезная Мадам. Она приходит к тебе домой, как к себе домой, располагается и раскладывает пожитки, и ты понимаешь — это надолго. Для нее нет причины. Для нее нет предпосылок, она приходит потому что это данность — приходить к людям, обремененным интеллектом.
И ты перестаешь понимать, куда ты шел, зачем ты шел, с тем ли ты жил, и зачем. Тебе не хочется ничего, кроме как варить для мадам на очень, очень медленном огне кофе в турке. А потом сидеть у окна и разглядывать небо. С ней можно беседовать бесконечно, — дни, месяцы и годы, и просто так она не уйдет. В ее потрепанном ридикюле лежит ухо Ван Гога, прядь волос Хемингуэя, черновики Маяковского… Она профессионалка. Ее не волнует процесс — ей нужен результат, который она будет ждать терпеливо, как египетская пирамида конец света.
А ты будешь напоминать сама себе автомат по выполнению привычных действий. На работу, с работы, ужин, завтрак, сон, — если полудремотное болезненное состояние можно назвать сном. И если не научиться ее выгонять, то рано или поздно она включит механизм самоуничтожения. Не сказать, что это великая потеря в мировом масштабе, но кроме мирового масштаба есть еще локальный. И стоит подумать о тех, кто рядом, если уж ты не совсем эгоистичная свинья.
Давай руку, нам надо выбираться!
Прежде всего, Мадам ненавидит поиск интересного. Была бы ее воля, она бы запретила право на информацию. Давай сядем вот здесь — на широком подоконнике и ужаснемся. Ужаснемся тому, что мы собрались уйти из жизни даже не узнав, что есть Караваджо! И мы никогда-никогда не видели его картин, его свет и тень, в немыслимом танце, — о! он волшебник холста, безумный, безумный задира и шизофреник! Несчастный гений, проживший на земле так мало, но сделавший так много. Его женщине порезали лицо безумные горожане, он с нее рисовал Мадонну, и Мадонна была прекрасна.
Я смотрю на его картины и плачу, я не могу понять, как он рисовал свет? Неужели свинцовыми белилами?
Гойя! Любимый мой глухой Гойя, сумасшедший великий Веласкес, инопланетный эль-Греко…
Ты не можешь умереть, если хоть одно это имя тебе ни о чем не говорит. Искусство, — то, что может увлечь, как омут, куда зайдешь и пропадешь навеки.
Как? Ты никогда не читала Элиота? Боже мой… Так ты совсем не знаешь всемирную поэзию? Ты не знаешь о том, что Уильям Блейк — очаровательный графоман, а стихи Аль-Хорезми (прости меня, великий математик- колдун!) годны лишь для альбомов наивных подростков? И ты не хочешь это узнать? А как же нобелевский лауреат Йейтс и его Водомерка?
Микеланджело, расписывая купол
Никого и ничего не должен слышать
Кисть его скользит над тишиною
Словно водомерка над водой…
А ведь мы могли бы пройти мимо и никогда не узнать об этом! И никогда не полюбить поэзию.
прощайте, мадам
Я благодарна Мадам за то , что благодаря ей я умею и знаю многое. Ты думаешь, просто так сдались мне эти графические программы, вроде фотошопа и Три Де Макса? Как же… Несколько лет Мадам ко мне не заглядывала, потому что когда начинаешь осваивать новое умение, тут же находятся люди, которым это твое умение нужно.
И я не буду говорить о том, что с тобой делает чувство, что ты Создатель, Креатор, и даешь жизнь совершенно потрясающим штукам, которые становятся тебе, как дети. Все эти безумные лохматые коты и странные чудики, персонажи – которым ты дал жизнь и имя.
И пускай профи смеются над ними, рано или поздно наступает такой момент, когда они потрясенно замолкают. И говорят, — о! Вот это — удачно!
Возьми краски и лист бумаги. Купи самые лучшие, купи самую замечательную бумагу и начни рисовать. Не умеешь? Да и не надо. Умение придет ровно через два килограмма макулатуры, в которую ты отправишь свои первые листы. Оно не может не прийти — таков закон.
Пиши стихи, рассказы и новеллы. И пусть тебя ругают и критикуют, ну их, этих критиков, это они от зависти. Но зато Мадам, тяжело вздохнув, захлопнет свой ридикюль, потушит сигаретку, допьет последний глоток и испарится.
Главное не молчи. Главное — пойми, что твоя Депрессия тебе не пара. С ней каши не сваришь, с ней только портить календарные листки, которые не вернуть.
И с ней можно не дожить до настоящего спасения – Великой Любви. Понимаешь? Любовь придет, а тебя нет. Не к кому приходить…
Человек может выжить везде, если у него есть хотя бы огрызок карандаша и листок бумаги… Главное — перестать быть молекулярной массой.
